Уильям Теккерей пародирует Фенимора Купера

[Taho]

"...Робкий монарх вздрогнул и попятился. Взгляд прекрасной Антуанетты метнул огненные стрелы, но они пролетели над головой американского посла, не причинив вреда, подобно молниям, которые он умел усмирять..."



"Звезды и полосы"
Роман, принадлежащий перу автора "Последнего из Муллиганов", "Следопыта" и пр.
на самом деле не роман, а полторы страницы стеба.


Король французский прогуливался по террасе Версальского дворца; нежно повиснув на руке у его величества выступала прекраснейшая не только из королев, но также и из всех женщин; между тем как дети Франции предавались младенческому веселью в аллеях роскошного парка Ле-Нотр (с которого скопирован парк Нибло в нашем собственном стольном городе Нью-Йорке) и резвились, играя в чехарду со своим дядей графом Прованским; под сенью рощ бродили царедворцы в пестрых одеждах, блистая орденами, и нашептывали двусмысленности на ухо высокородным красавицам.

- Мари, любовь моя, - сказал властитель Франции, доставая часы из жилетного кармана, - время американскому послу предстать перед нами.

- Кому и знать время, как не вашему величеству, - лукаво отвечала с австрийским акцентом Мария-Антуанетта. - Разве царственный Людовик - не первый часовщик в своем королевстве?

Король с гордостью посмотрел на свои часы с репетицией и милостиво приложился к ручке той, кто сделала ему этот комплимент.

- Милорд епископ Отэнский, - обратился он к господину де Талейрану Перигору, который в качестве Первого камергера империи сопровождал королевскую чету. - Сделайте божескую милость, сбегайте поищите в саду и передайте его превосходительству доктору Франклину, что король ждет.

Епископ резвее юноши бросился со всех ног разыскивать посла Соединенных Штатов.

- Эти республиканцы, - вполголоса высокомерно заметил король, - сдается мне, все никудышные придворные.

- Нет, ваше величество, - отозвалась прелестная Антуанетта, придворные они, может, и никудышные, сир, зато мир не знал таких безупречных джентльменов. Среди вельмож Версаля не найдется ни одного, кто мог бы поспорить благородством осанки и обращения с американским посланцем и его телохранителем. Им свойственна вся утонченность Старого Света в сочетании с природной непринужденностью Нового. Обладая превосходными манерами, они в то же время отличаются подкупающей скромностью, не то что эти заносчивые английские аристократы, с которыми они находятся в состоянии войны. Рассказывают, что они даже говорят на этом общем их языке с таким изяществом, до которого надменным островитянам, их угнетателям, далеко, как до неба. Они независимы, но никогда не наглы; они изысканны, но всегда почтительны; и храбры, но совсем не хвастливы.

- Как, моя милочка? Такие кровожданые дикари, а? - со смехом воскликнул Людовик, приподнимая пальцем подбородок царственной Марии-Антуанетты. - Но вон идет доктор Франклин и с ним ваш друг касик.

И действительно, как раз когда монарх произносил эти слова, на террасе появился посол Соединенных Штатов, сопровождаемый великаном-воином в облачении жителей его родных лесов.

Сознавая свое достоинство как представителя суверенного государства (уже тогда никому не уступавшего в величии, меж тем как ныне оно всех превосходит и величием, и доблестью, и честью, и силой, и культурой), доктор Франклин кивнул королеве Франции, но не снял шляпы перед французским монархом и не перестал строгать прутик, который держал в руке.

- Я ждал вас, сэр, - недовольно проговорил король, и королева испуганно сдавила монарший локоть.

- Дела республики, сир, важнее, чем даже воля вашего величества, отвечал доктор Франклин. - Когда я был учеником и мальчиком на побегушках у печатника, не было парнишки в округе обязательнее бедного Бена Франклина. Но все обязательства отступают перед служением Соединенным Штатам Северной Америки. Я все сказал. Что вам от меня угодно, сир?

И бесстрашный республиканец направил на монарха спокойный, ровный взор, от которого потомку Людовика Святого сделалось не но себе.

- Я... мне было угодно попрощаться с Татуа перед его отъездом,промолвил Людовик XVI в некотором замешательстве. - Приблизьтесь, Татуа.

Великан-индеец подошел мерным шагом и остановился, не смутившись, лицом к лицу с верховным властителем племени французов; и снова тщедушный монарх дрогнул перед ужасной простотой, светившейся во взгляде жителя первобытных лесов.

Грозный вождь Кольценосых индейцев был в боевой раскраске, на макушке у него из скрученных в узел волос торчало павлинье перо - подарок красавицы принцессы де Ламбаль. Нос его, оттянутый тем самым украшением, каковое дало имя его свирепому племени, был небесно-голубого цвета, вокруг одного глаза было описано оранжевое колесо, вокруг другого - зеленое, а через благородное чело проходили черно-бело-малиновые извивы и, спускаясь на скулы, достигали затем подбородка. Подобным же образом была расписана и татуирована его могучая грудь, а жилистую шею и мускулистые руки обвивали бесчисленные ожерелья и браслеты из человеческих зубов, извлеченных (по одному только от каждого черепа) из челюстей тех, кто пал от удара его убийственного томагавка, висящего сейчас у него на поясе. Мокасины и суконное одеяло, переброшенное через плечо и живописными складками ниспадавшее к ногам, топорщились оторочкой из человеческих волос; там были черные, седые, каштановые пряди, золотые локоны красавиц, рыжие чубы шотландских солдат или нордических воинов, белоснежные космы столетних старцев, льняной пушок новорожденных младенцев - память бесчисленных военных побед грозного вождя. Опершись о гигантское ружье, могучий воин стоял лицом к лицу с королем.

- Стало быть, вы вот из этого карабрша застрелили Вульфа в пятьдесят седьмом? - спросил Людовик, разглядывая индейца и его оружие. "Затворчик-то, глянь-ко, нескладный, сдается мне, я мог бы его поправить", - мысленно добавил монарх.

- Вождь французского племени бледнолицых говорит верно, - отвечал Татуа. - Татуа еще мальчиком вступил на тропу войны рядом с Монкальмом.

- И первым же выстрелом уложил волка Вульфа! - воскликнул король.

- Англичане храбры, хоть лица у них белые, - сказал Татуа. - Татуа подстрелил бешеного волка англичан Вульфа, но другие волки загнали лис в норы.

На устах доктора Франклина, энергично строгавшего палочку, заиграла легкая усмешка.

- Я полагаю, ваше превосходительство, - обратился король к американскому посланнику, - что Татуа сослужил добрую службу не только под Квебеком, но и под Банкер-Хиллом, например, или на Брендивайн, а также на Йорк-Айленде? Но теперь, когда с вами Лафайет и мои храбрые французы, можете не беспокоиться, ваше превосходительство, война кончится очень скоро, да, да, просто в два счета. Они обучат вас военному делу и науке побеждать.

- Король французский Людовик, - ответствовал посланник, надвинув шляпу поглубже на лоб и уставив руки в боки, - и тому и другому мы уже научились от англичан, которых превосходим во всех отношениях, и я желал бы заверить ваше величество, что коли дело пошло на то, чтобы поколотить весь белый свет, то здесь мы не нуждаемся в уроках французов. Ежели ваши служивые пристали к генералу Вашингтону, то, видно, затем, чтобы самим понабраться от него ума и научиться бить англичан, потому что, провалиться мне, вы этого по сю пору не умеете.

- Угм! - произнес Татуа и брякнул оземь прикладом.

Робкий монарх вздрогнул и попятился. Взгляд прекрасной Антуанетты метнул огненные стрелы, но они пролетели над головой американского посла, не причинив вреда, подобно молниям, которые он умел усмирять.

Король порылся в кармане и вытащил крест ордена Бани.

- Ваше превосходительство не носит отличий, - проговорил монарх. - Но Татуа, который не гражданин Соединенных Штатов, а лишь их союзник, быть может, окажется благосклоннее. Благородный Татуа, назначаю тебя рыцарем моего славного ордена Бани. Носи на своей груди этот крест и вспоминай короля Франции, - с таковыми словами Людовик протянул помянутое украшение вождю индейцев.

До сих пор лицо вождя было бесстрастно: ни удовольствие, ни гнев не отражались в его суровых раскрашенных чертах. Но с последними словами Людовика взгляд Татуа исполнился невыразимого презрения. Наклонив голову, он взял побрякушку двумя пальцами.

- Я отдам это какой-нибудь из моих скво, - сказал он. - Детишки в моем вигваме станут играть этим. Пошли, Медицина, Татуа хочет пить огненную воду.

И взвалив на плечо карабин, он безо всяких церемоний повернулся спиной к монарху и его свите и зашагал прочь по аллее парка.

Покончив свои дела с предводителем французов, Франклин нашел индейского вождя по хорошо знакомому звуку выстрела его карабина. Великан беззвучно смеялся, очень довольный: он только что для забавы отстрелил кокарду с треуголки капитана швейцарских гвардейцев.

Три дня спустя, когда красавец фрегат "Устрашитель" выходил из Брестской гавани, на капитанском мостике можно было видеть великана-индейца, поглощенного беседой с капитаном судна коммодором Джеймсом Боуви. Это был Татуа, вождь племени Кольценосых индейцев.

***
Весь этот его цикл Романы прославленных сочинителей, или романисты-лауреаты премий 'Панча' прекрасен

(с)